Страница 25 из 35
Об успехе мы с Андреем условились поговорить отдельно. Ну просто потому, что успех как термин, в который люди вкладывают какой-то свой смысл, живет сам по себе. Он каким-то образом связан с работой, деньгами, но явно не самым прямым.
Что считали успехом в жизни при социализме, а что вкладывают сейчас в это понятие? Из-за чего люди чувствуют себя успешными и, наоборот, неуспешными? И приходят на прием к психотерапевту: «Доктор, помогите мне, я неудачник, я не могу добиться успеха в жизни». Доктор Курпатов снова удивляет меня нетривиальным вопросом.
А вы видели людей, которые говорят, что они успешные?
- Я знакома с людьми.
..
- ...которых вы
готовы назвать успешными.
- От них просто разит успехом, другого слова и не подобрать.
- Вы знаете, довольно сложно определить «качество», которым ни один человек себя обозвать не в силах. Люди обычно говорят: «Я неплохой бизнесмен», «я неплохой артист». Но никто не скажет: «Я-успешный артист» или «я успешный коммерсант». Я - «хороший коммерсант», я - «отличный коммерсант». Я - «необыкновенно хорош». Это пожалуйста. Но сказать о самом себе: «Я успешный» - это как-то странно.
Успех, мне кажется, - это некая оценка, в которой есть некое пропорциональное соотношение, с одной стороны, вложенного труда, неких усилий, а с другой - результата этих усилий. Поэтому человека, который так сам себя оценивает, трудно себе представить. Очевидно, что он вкладывал труд. Ему это и так понятно. Как и то, что достигнутый им результат-есть результат его труда. Это ему тоже очевидно. В этом смысле понятие «успеха» не является личным. Оно оценочное, внешнее, стороннее.
- То есть как у Бродского: «Смерть - это то, что бывает с другими»?
- Да-да. И успех - это то, что бывает с другими. В этом смысле психологическая ценность такого понятия не слишком велика.
Проблема в том, что мы еще не научились восхищаться успешными людьми - не умеем, не научились, не знаем как. Вы подумайте, ведь раньше не успех ценили как таковой, а то, что человек двадцать лет на производстве отработал. Медаль давали не за то, что ты хорошие половники выпускаешь, а за то, что ты это делаешь долго и мучительно: «За многолетний труд». И «Героя социалистического труда» давали за то, что ты сделал о-о-о-очень много половников, а не за то, что ты их как-то особенно хорошо сделал.
В свое время, когда я еще и года не отработал руководителем оргметодотдела по психотерапии города, мне дали грамоту «За многолетний труд по организации медицинской помощи...» Я на это говорю: «За грамоту, конечно, спасибо, но многолетний труд - это не про меня. Я меньше года в должности!» А мне говорят: «Ну так у нас других грамот нет, а как-то поощрить считаем нужным». То есть даже формы поощрения такой нет - «за хороший труд», «за успешный труд».
Мы еще просто психологически не готовы к «успеху». У нас это понятие до сих пор несет в себе какой-то негативный оттенок. В советской стране не было успешных людей, успешные - были там, на Западе. А у нас - нет, у нас - все равные, о каком «успехе» может идти речь? И до сих пор этот оттенок некой испорченности, ложности, неправедности «успеха» - последствие всеобщей уравниловки - дает себя знать. Мы не принимаем успешных людей, не ценим их, подозреваем во всех тяжких. Так что тут понятная историческая ретроспектива... И люди стесняются быть успешными, производить такое впечатление, именоваться такими. А если стыдно быть успешным, то о каком личном «успехе» как о национальной идее можно говорить.
В США идея self-made - люди, которые сами себя сделали, - является своего рода национальной, неким остовом всей культуры. Государство безусловно поддерживает тех, кто делает себя сам - себя, свою карьеру, свое дело. И ему это выгодно: просто хвалишь человека за то, что он креативно работает, а он в ответ работает в два раза креативнее и вообще в два раза больше работает. Просто хвалишь и поддерживаешь, а результат - экономический рост и увеличение общего благосостояния. Очень выгодно! Так сказать, «за спасибо».
А у нас пока национальная идея - Золушка. Несчастная, горемычная, страдала-мучилась, и воздалось ей сторицей, с неба упало. А то, что она много работала, перебирала всякие бобы да розовые кусты сажала, - это ведь со счастливым результатом никак не связано. Принц девушку не за это полюбил, а за красоту ее неземную и характер ангельский, то есть не за труды праведные, а за здорово живешь. И вот-мечта! Встречайте: пришла фея - птица счастья завтрашнего дня прилетела, крыльями звеня... В общем, таким странным, сказочным образом - по щучьему веленью - мы счастье допускаем, а «нажитое непосильным трудом» - это, извините, у нас реплика негативного героя. Никаким «селф-мейдом» даже не пахнет. А от «успеха» - разит...
Читай - плохо пахнет. Оговорочка по Фрейду.
Ну, я имела в виду не приятность, а силу запаха, силу ощущения. Это как нашатырный спирт - в чувство приводит... Кажется, я начинаю оправдываться. А значит, все-таки чувствую себя немного не правой.
Ну-ну, и давайте теперь сравним - запах нашатырного спирта и запах розы, кстати сказать тоже очень сильный. Понятно, что у нас в ассоциативном ряду успех оказался рядом с нашатырным спиртом, а не с розой. То есть это что-то такое «ядреное», «дерет» и «продирает». Может, и полезное, конечно, но в общем и целом - не из приятного. Вот такой милый образ... В результате же мы не формируем очень важное для общества представление о self-made - людях, о людях, которые сами себя сделали.
У нас есть, правда, люди-герои... Но герои они не потому, что много сделали для отечества, а потому, что необыкновенные трудности преодолели, несмотря ни на что. У нас есть такой герой - Маресьев, например. «Повесть о настоящем человеке»! А вот self-made нет. А на чем держится государство, страна, общество?
Знаете, Венеция стоит на своеобразных сваях. Брались бревна и забивались в эту их непонятную почву, под водой. Со временем деревяшки просаливались и становились жесткими, прочнее металла. Мне кажется, что в этой аналогии каждый успешный человек, self-made - это очередная свая, вбитая в основание города, которая позволяет ему быть крепче. Венеция стоит на этих сваях. А каждое здоровое государство стоит на этих людях, потому что они привносят свой успех в общую копилку, потому что чем успешнее отдельные граждане страны, тем успешнее страна. Это правило. Такие люди повышают запас прочности общества, увеличивают его возможности. Но пока мы будем - вольно или невольно - отбрасывать тень негатива и сомнения на этих людей, успеха России не видать. Это как пить дать...
Человек и работа
Андрей, у вас вышло уже очень много книг, и каждая посвящена особенностям психологии людей, каким-то типичным проблемам, взаимоотношениям человека с собой либо с какой-то частью внешнего мира. Но почему-то я не нашла среди них книг про работу, про психологические правила трудовых взаимоотношений, про взаимоотношения начальника и подчиненного.
- В книге «Флирт глазами эксперта» ровно половина посвящена успеху в работе. В предыдущей книжке нашей серии - «Деньги большого города» - мы с Шекией, конечно, тоже никак не смогли обойти тему производственных отношений. Но вообще вы правильно заметили этот «пробел».
Хотя я, наверное, и не могу написать такую книгу. Обычно в книгах я определяю некую цель и показываю, как до нее добраться. Но для конкретного описания пути нужна карта, на ней должны быть обозначены дороги. Если дорог нет, если речь идет о пересеченной местности, полях и целине - я не могу показать, как доехать, я могу только дать человеку компас и сказать: «Двигайся на юг» или «Иди на север». Вот и весь рассказ. На книгу не тянет.
Почему? Потому что все, что у нас касается работы, не представляет собой сеть неких дорог, где есть понятные перекрестки, где действуют правила движения, где есть большегрузный и гужевой транспорт, есть развязки, некие автобаны, узкие улочки. У нас этого нет. У нас - «Поле, русское поле... Светит луна или падает снег...» И поэтому написать какую-то именно деловую инструкцию - не получится.
Все, чем я могу быть полезен в этой части, - это изложение принципов, главный из которых - изменение отношения к работе, изменение отношения человека к самому себе как к человеку работающему. То есть как нужно относиться к работе, чтобы она была тем, что тебе нужно, и как ощущать самого себя, чтобы быть эффективным в этом пространстве.
24 мая исполнилось бы 75 лет человеку, стихи которого до сих пор растаскивают на цитаты. Имя его – Иосиф Бродский.
Нынешнее поколение детей и подростков не любит читать. Стихов тоже не знают. Но почему-то стихи Бродского остаются исключением. Его с упоением цитируют, кусочки стихов пишут на футболках, многие рисуют портреты Иосифа Александровича. В чем заключается такое обожание поэта?
Все просто. Вслушайтесь в строчки
Не выходи из комнаты,не совершай ошибку,
Зачем выходить оттуда,куда вернешься вечером
Таким же,каким ты был,тем более-изувеченным?
И если через сотни лет
Придёт отряд раскапывать наш город,
То я хотел бы, чтоб меня нашли
Оставшимся навек в твоих объятьях.
Гений Бродского в простоте. Без пафоса, без шума. Из простых слов Иосиф Александрович сплетал кружева. Его стихи наполнены щемящей тоской, приправлены романтизмом, каплей грусти и щепоткой цинизма.
…Нам судьбой суждено
Встретиться снова
В одном из февральских дней.
Делаю ставку на тридцать первое
В эту зиму с ума
Я опять не сошел, а зима
Глядь и кончилась.
У Иосифа Александровича была сложная судьба. В ней было все: суд, опала на родине, арест и ссылка, отъезд за границу. Где он находил силы, чтобы писать такие пронзительные строчки – остается загадкой.
Мысли. Рифмы.
Я звонил, чтобы просто услышать голос.
Я люблю, не нуждаясь в ответном чувстве.
Даже за границей Бродский продолжает писать стихи. И неизменно на русском.
Когда так много позади,
Всего, в особенности — горя,
Поддержки чьей-нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря.
Очень сложно говорить о человеке, о котором все рассказывают его же строчки. Но тем не менее, Бродский еще надолго останется тем поэтом, который намного опередил свое время.
Достань из чемодана пистолет.
Достань. И заложи его в ломбард.
Купи на эти деньги патефон
И где-нибудь на свете потанцуй.
Навсегда расстаемся с тобой,дружок.
Нарисуй на бумаге простой кружок.
Это буду я: ничего внутри.
Посмотри на него — и потом сотри.